Юрий Динабург. Археология Санкт-Петербурга
ШЕСТАЯ ГЛАВА
***
Кварталы сгорбленные в кордильеры
Ущелья улиц, уводящих в недра
Нагромождение пещерных гор
Многоэтажный мир, по вертикалям
Едва увязан в лестничные шахты
Телескопические бездны лифтов
***
***
Высоко у людей над головами
Витают, видно, эти духобойцы
Их отвращенье от всего земного
И тяготение к небесной вечной жизни
Напоминает притязанье мух
Везде держаться выше человека
Надчеловечное свое величье
Сверхчеловечно мыслится во всем
Вниз головой держась
Обосновавшись на потолках
***
Но Каменным Гостем Трезини в ветвистом пространстве
Проспектов восстал над столицей
В растрепанном ветре и плеске упругой воды
***
У нас в России все как бы в Сибири, все в Аду,
Но в Петербурге мы как будто в Лимбе
Любимый Лимб Российский, Петербург
Влекомый в сумерках через века
Охота пуще всяческой неволи
Разлюбишь ли когда либо тебя
Неистребимая любезность неба –
В его заоблачной голубизне
Не обозлить бы чем-нибудь Москву
Теперь забавная забота власти
Да, в Петербурге мы как будто в Лимбе
До адских нравов и гротесков не дойдя
Под струями холодного дождя
Протаскивая древние гротески
Куда бы ты от Петербурга не отъехал
(В зубах зажатые оболы для Харона)
Здесь истинно живут не люди, а идеи
А люди только спят в гробах
В гробах себя забыв за выживаньем
***
Ты очень просто обойдешься без души
И бездуховности твоей довольно долго
Никто и не заметит
В цивилизованной среде легко
Черт может вынуть душу из тебя
душу у тебя при жизни
Изъять и в бездну бросить - ввергнуть
И даже сам ее собою заменить
В твоем общественном существованье
Как это Данте описал в такой-то песне Ада
И даже заместить ее собой способен черт
Ведь трудно мертвецу среди людей
Живым и полноправным оставаться
***
Теперь уже никто себе не представляет
Чем панорама города была
Зимой в погожий день, когда дымили
Все трубы над домами, а над этим
Домашним дымом выше всяких башен/труб
Торчали трубы заводские дымом
Расписывая небосвод как маску
Угрюмую
Злодейского лица – как театральный
Гример расписывал лицо актера
Здесь домовые – как истопники.
***
Прелестным паркам каменных растений
Он может выглядеть издалека
Когда выращиванье городов
Приобретает монструозный пафос
Божественным в одно такое утро
Божественному Зевсу и другим
Ценителям великолепных зрелищ
Восходят дымы – сталагмиты к небу
Свисают с неба сталактиты света
Те и другие остриями друг на друга
Нацеленные
С небес нисходят светы – сталактиты
Навстречу им те сталагмиты дыма
Когда-то восходили здесь из труб
Столбами дыма город в небо прорастал
В необгоревшем до сих пор закате
До облаков пространная пещера
В ней от земли как зубы-сталагмиты
В могучих зарослях архитектуры
В ориентации на вертикальность
Всех интересов зрения и слуха
Прямоугольные разрезы глаз оконных
Когда дома дымят столбами в ясный день
Из каменных расщелин горожанин выбирается порой
В проезжие, расхожие пространства
Литодриады, эта петрофлора
И петрофауне скульптуры выпадает
Эрекция архитектурных правд
Торчат строения упорной волей
Расталкивают пустоту над нами
В слегка луной смягченном поднебесье
Звучит ноктюрн и кружится снежинка
Мне помнится еще как это было
А в небе сотканы висячие сады
Висячий сад Семирамиды, город
На замысле Петра провисший Петербург
Неимоверный сад камней у нас
***
Санкт-Петербургский небокоптитель
Видит – не видит как в небо восходит
Копоть душевная до поднебесья
Копоть удушья от истопников
В копотном дыме и хлопотном вздоре
Наш перегар из печей петербургских
***
Лишь Достоевскому достало
Воображения – Санкт-Петербург увидеть в целом
В превознесении над слабыми сердцами
Над всевозможностью сентиментальных вздохов
По-свифтовски зависшим в небесах
На реактивной тяге от подпечной
Типичной тяге в небеса прочь от земли
В инопространственные занебесья
К безбременью бестягостной души
Безгравитационно витающей в пространствах
Цивилизации
***
Привольно мертвецам среди людей
Гулять на Петроградской стороне
Теням присущ гораздо больший юмор
Чем корпулентным их патронам, то есть лицам
Физическим, в отличье от безличных
Тех самых юридических персон (сказать бы «масок»
Так это тоже будет понято превратно)
Здесь всюду состязанье тела с тенью
Теням доступна большая подвижность –
Инерция не сковывает их
И тени удивительно пластичны
Гибки и поворотливы в сравненье
С инерционными своими господами
Поскольку тень как изворотливый слуга
Обыгрывает барина
Не странно ли что пониманье теней
В их беспокойной жизни шутовской
Определилось именно у нас
Не потому ли мы не терпим, что их вдоволь
И что у нас вокруг сплошной театр
Былых своих имперских
Блуждают светляки и привиденья
А у меня в башке как в Эльсиноре
Как будто привидения теперь
Настолько обнаглели, что гуляют нагишом
Уже не только в Эльсиноре и других
Развалинах, а прямо в черепных коробках наших
Вальсируют валькирии над нами
Вальсируют вверху поверх всего
Чечетку отбивают на стенах
Стенают, корчатся в подвальных этажах
И шустро рыщут в переходах крысы
***
