Юрий Динабург.
ГАМЛЕТ, ШЕКСПИР.
Какие погоды, однако, стоят, господа театралы! Какие погоды !
Шекспир перемалывал образы речи и чувства
на мельнице сцены
Используя бури страстей и природы на равных
Как это особенно ясно в трагедии Лира
Совсем одуревшего старца
***
Он не имеет право просто жить
Без напряжения ему как протеже
Божественного промысла
На протяженье целой жизни, жаль
Расстаться будет с ней, и потому
***
Как аббревиатура клавикордов
Цепочки звуков – аббревиатуры
У Гамлета
«To be or not to be»
А где-то предназначено пространство
Для жаждущих совоплощенья с нами
Существ, сосущих жизнь из пустоты
В разрез с известным афоризмом из Шекспира
- Из ничего и выйдет ничего
Кричат рассерженные персонажи
Шекспир рассаживает персонажей
Своих рассерженных бог знает по каким
Концептуальным клеткам по зверинцу
И гастролируют из века в век они
Совместно с нами в этом темном мире
Из ничего и выйдет ничего!
А вот поди ж ты, возникает все
Из виртуальной плоти возможностей
***
Субъект в зените жизненных удач
Имевший счастие родиться принцем
И с перспективой престолонаследья
И право слыть красивым и веселым
Стать принцем крови в Датском королевстве
И в детском возрасте уже пройти науку
Разгадывать угодливую ложь
Вторгался рыцарь со своим набором
Идей к интерпретации событий
***
Так сквозь терновник ветер задувает
Воспоминания вчерашних заверений
И гонит Лира через бурелом
Под непогоду, под негодованье
Природы всей. Различные породы
Природа вывела и в человеке
Шекспировский рассказ о дочерях
Ну! Призрак близится, а Гамлета все нету
Пейзаж на заднике – неужто Эльсинор
И окна в комнате к утру бледнеют точно
Как эти призраки – хотя прямоугольны
Чудовище двуспинно и двуглаво
Отелло с Дездемоной черной ночью
Зачем Офелия зовется нимфой
Заветным словом окликает Гамлет в ней
Им только памятное приключенье
То дикое еще воспоминанье
О детстве, о лесных очарованьях
О книгах с греческим, где несколько картинок
Рисует странную борьбу подруг
С рогатыми какими-то людьми
О них, Офелиях, в числе придворных нимф
Носящих фрейлинские шифры и банты
Для вольнодумца Генриха Восьмого
У коронованного вольнодумца
Снаружи тяжесть золотых узоров
И легкомысленная изнутри веселость
А этот принц, как некий Актеон
Глядит в нее как в озеро, где сердце
Нагим купается под взглядами его
И этот принц как наглый Актеон
Растерзан сворой собственных желаний
Вот почему он окликает нимфу
Глядит в нее как бы в ручей прозрачный
Где голой плещется ее душа
***
Так мыслил Гамлет некогда : безумье
Необходимо гению – в придачу
Как благодать, оно нисходит свыше
Как доля королевского наследья
***
Три королевны-Лировны у Лира
Как Гонерилья Лировна, голубка
Регана-Лировна, забава и услада
И третья-Корделия-свет-Лировна
Свое лирическое красноречье
Обрушивает бедный экскороль
Импровизируя не в меру для своих
Партнеров знающих, как должно/что надлежит
Оригинальничает наш король
Почтенный Лир, его лиричество
Подкарауливает бурю, чтобы
Она ему позволила забыться
В неистовстве и умереть достойно
Свой гнев замешивая на стихиях
Король подкарауливает бурю
Чтоб обменяться с нею чувствами
Чтобы его не отвергала смерть
Любой бедняк и нищий в королевстве
Имел здесь что-то в качестве избытка
Лиши его излишнего – и зверем
Свирепейшим становится, скорее
В безумии прибежища ища
Сбежать из-под призрения рассудка
В странноприимный дом умалишенных
Театр Шекспира как Maison des aliene
Как будто там такое развлеченье
Бежать стремглав окраинам рассудка
***
А у меня как в королевстве Лира
Последний нищий что-нибудь сверх нормы
Необходимого душе прокорма
Имеет лишнюю какую-нибудь роскошь
Из непотребств потребностей своих
Допущен тоже был к правам
Владеть без самоосужденья, чем-нибудь
Необязательным для выживанья
***
На этом сквозняке ассоциаций
Догадкой схваченный как лихорадкой
Продутый этакой простудой
Дрожишь как трус, стучишь зубами на ветру
И глад и хлад испытываешь также
Как тот бродяга бурной ночью вдруг
Примкнувший к Лиру-королю, Шекспиру
В упор примыслившийся и потому успевший
Спастись от полного забвения на дне
Зеленой бездны – жизни, где друг друга
Грызут и пережевывают жабы
Терзают звери внутренность друг другу
Жучки да черви да еще микробы
Неробкие такие грызуны
***
А что такое мощь воображенья?
Оно одновременно и кита
И мышь способно распознать в одном
И том же облике поскольку этим
Снимается немедленно вопрос
О разнице масштабов и размеров
В свидетели Полония беру
И Гамлета , и сорок тысяч братьев
Соперников по пламенной любви
К Офелии, Корделии и прочим
И вот страна Шекспирия такая
В ней эмпирия интеллектуальных
Экспериментов
И жизнь сама, в которой красота
***
Все, чем сценически оригинален Гамлет:
Сплошная недосказанность при том что
Все, что он успевает произнесть
Значительно без всякой связи с тем
Что он намеревался совершить
В непоспевающих за речью чувствах
Аподиктический диктат эмоций
Вот все, что для протагонистов образует
Безумье Гамлета, для зрителя – загадку
Во всех его просчетах, промедленьях
И уклоненья от естественности в чувствах
Когда-то жаловался в Спарте Телемах
Что на Итаке все не этак и не так
Во всем анархия. С тех пор как запропал
Куда-то Одиссей…
Чрез много лет пришел сюжет о Боге
Единородного приславшем Сына
С намереньем исправить этот мир
Взамен Орестов, Телемаков и других
Прекрасных принцев вроде Гамлета
Понявших как трудно в этом мире изменить
Хотя бы Аргос ли островок Итаку
Хотя бы только Данию-тюрьму
На сцене персонаж шекспировский был первым, у кого
Герой имеет большее богатство
Духовное, чем может речь его сместить
***
Шекспир вращает сцену силой бури
Когда Шекспир со сцены насылал
Такие бури сопереживаний
Но в рамке рампы нечто вроде линзы
Для преувеличения эмоций
Актерами владеющих
Но метеорология эмоций
Еще не состоялась как наука
Театр, подобно магии, способен
Со сцены насылать на зрителя
Те бури шумные страстей, которым
Пренебрежительно махнет рукой поэт
Прощаясь утомленно, за кулисы
Существованья уходя куда-то
Уже не спрашивая, что за сны
Нас будут волновать в потустороннем
Зачем спешить и спрашивать? Узнаем
В скорейшем времени уже. Увидим
Осталось времени куда как мало
И мелочиться стоит ли теперь
С опережением событий
***
Играет бурями Просперо-маг, совсем
Как сам Шекспир, не мало бурь уже
Опробовавший в Лире-короле
В «Отелло» и «Купце венецианском»
За сценой то и дело происходит
Кипенье бури
Неугомонные вторжения страстей
Все антиномии, которые вставали
В пределах накопившихся преданий
О странствиях Улисса на пути
Казалось бы не столь далеком – от развалин
Несчастной Трои к берегам Итаки
Итак, нельзя одновременно всем богам
Угодным быть, не приводя во гнев
Кого-нибудь из них. Божественные споры
Решить не в состоянье сами боги
Поскольку смерти нет для них – того
Последнего из аргументов – смерти
В решенье споров нет у них. Убийство
Не только ничего уму не доказует
Но и на практике не происходит
Умеет маг театра, сам Шекспир
Машиной бури управлять, преобразуя
Ее в машину времени – пространства
И ценностной динамике послушна
Вся кинематика эмоций мировых
***
За мной везде таскается Фальстаф
Когда Шекспиру рукоплещут бриты
Нетерпеливая козявка катерпиллер
Ползет в грязи земной к вершине Фудзиямы
***
Вы как в Прологе к «Укрощению строптивой»
Несчастный нищий просыпается в палатах
Вельможа позабавиться придумал
Вся жизнь окружена подобным сном
Проснемся ли в Аду или в Раю
Когда мы сбросим этот бренный бред
Очередного пребыванья в мире
В очередном своем существованье
Не то во искупление грехов
Минувших наших воплощений
И только издали сюжет и обрамленье
К другому, главному спектаклю с божествами
На главных амплуа
***
Земля, как и вода содержит газы
Все это только пузыри земли
А формы –только пузыри субстанций
Достаточно инертных, чтоб хранить
Пузырчатых болотных порождений
Откуда-то из трансцендентной бездны
Помысли, что за память мы оставим по себе
***
О демоническое чувство Дездемоны –
Влеченье к черной тяжести, которой
Так просто удушить ее
Эвтанастическое самозабытье
Она сквозь мавра своего звездой
Сквозь черноту его просвечивает ночью
Нежнейшей кожей и душой
Самосознанием родившись в роли
Звезды-жемчужины на черном фоне неба
Наградой верностью и нежностью тому кто
С рожденья чем-то обделен
***
Литературные смотрители кладбищ
Обгладывают гамлетову ногу
Выглядывая из готовых ям
Попав в компанию подвыпивших шутов
Могильщиков – берут у Вия интервью
Какой ты принц? Ты, возводящий в принцип
Провинциальный свой снобизм самолюбивый,
Детский...
***
Отец в ночи блуждает как огромный
Полупрозрачный монумент героя
В котором образ каменного гостя
Доспех наполнен голосом отца
И ветер с факелом играет дымным
***
Мой Гамлет, мой невероятный синтез
Ореста, и Орфея, и Эдипа
С Офелией как некой Эвридикой
Блуждая подземельями безумий
***
Шекспировская буря продолжает
Шуметь за окнами и небо мглою крыть
- О вы, несчастные нагие несчастливцы
Вы, неуспевшие укрыться в подворотни
Не подвернулась вам удача
Застигнутые бурей вдалеке
От всякого укрытья и жилья
Сопровождает эта буря Лира
Грозит разгромом генералу-мавру
Венецианскому купцу et cetera
Где гомерически грохочут боги,
Ужасную веселость придавая буре
Она как мельница стихий, перемолов
Природу всю в текучую стихию
Для воспроизведенья первых актов
И первых дней творения Вселенной
***
Но до чего же добрый был король у тех датчан
Я вспоминал о кашле и о каше
О каплях датского бедняги-короля
В уютном детстве, в Датском королевстве
Сдается мне, что с детства образ корабля
Приплывшего ко мне от короля
Державы Датской при нужде в лекарстве
Он был король, а вот придумал сам
Небось такие капли для своих
Для кашляющих подданных, и они
Для иностранцев оказались тоже годны
И детям даже нравятся на вкус
***
Как это эксплицированно в «Гамлете»
Принц и не думает о бунте против
Миропорядка. Как рассудок может
В Офелии восстать на море смут
На ограниченность существованья
На справедливость в основаньях
Миропорядка, созданного богом
И не вполне устроившего нас
Как бы заказчиков по отношенью
К изобретателю самой природы нашей
Вся мировая скорбь пяти Шекспиром
Опровергаемых систематично
Позиций гамлетовских монологов
Есть только разные попытки испытать
Чужие точки зренья, на себя
Их примеряя соответственно, берясь
Сперва приняв наивный образ горя
Протест против обидчицы природы
Не позволяющей ни вечно жить нам
Ни вечно помнить и любить того достойных
И останавливать мгновения навеки
На плоть и души восстающий дух
Вот Гамлет в первом монологе
Потом собою помыкающий вершитель долга
Сыновнего, блюститель справедливости
Хранитель нравственных устоев бытия
И наконец в последнем монологе
Презреньем к плотской оболочке бытия
В себе монашеское что-то проявляет
Но все позиции сей принц сдает на деле
Затем, что в них одни гипотезы – догадки
Принц не спешит ни как самоубийца
Потенциальный, ни как честный мститель,
Благочестивый сын отца и церкви
В двойном и множественном долге к матери,
К отцу, и отчиму покорный, горе
Отмеривая по обрядам и обычаям
Он не спешит монахом затвориться
***
А кто там в Гамлете особенно коварен?
Неужто Клавдий, простодушный враг
Родному брату только – больше никому
У братьев истинных особенные счеты
И сложное распределенье прав
Наследнических, брачных .Лично я
Крушенье здесь на каждом шаге предвкушаю
Куда ни кинь, повсюду клин, и на пути
Везде маячит братняя фигура
Поскольку люди – все на свете – братья
И бриться надо только самому
Не доверяя шею брадобрею
***
В глаза заснувшему внезапно брошен свет
Остановись, Мгновенье, не входя
В безмерность Вечности, столь перенаселенной
Что сил душевных на общенье там не хватит
Покуда в Эльсиноре шумный праздник
И принц на эспланаде ищет призрак
***
При чем тут принц Гамлет и прочие вещи
Высокого стиля?
Я Гамлета ставлю на собственной шкуре как сцене
Я Гамлета ставил на собственной жизни задолго до чтенья
Шекспировских текстов, задолго до всяких знакомств
С тем самым героем, который по имени только мне был
Привычен, как некий на памяти взрослых живущий
Отбывший в далекое странствие родич, которым гордится семья
Как родич, быть может в уродстве семейном повинный
Мой Гамлет мгновенно подгонит под общую тему свою
Любое событье, мигнет мне мой Гамлет, в потемках
Мой Гамлет не дремлет, опять ожидая свиданья с отцом
Мой дух витает в Стратфорде меж тем
Где черви потрошат бесценные останки
Ты скажешь: Эвон, где он оказался
Ну да, на Эвоне, далековато
От наших палестин
Эвон куда своим воображеньем
***
Возможно ль о частичном бытии,
О степенях существованья мыслить
Итак , быть , или быть отчасти,
Или не быть совсем.
Приду туда, где все завершено
И только времени гудит веретено
Что я скажу, когда приду туда
***
Наследный принц в любой стране, поэт
Подслеповат и Гамлету подобен
В необходимости разыгрывать безумца
И пребывать в активной обороне
Докапываясь бесконечной правды
Но уступать права на месть – не аз воздам
Не мне отмщенье, но тому кто движет
Спектаклем всеобъемлющим, в котором
На небесах и под землей творится
Поэт, наследный принц, всеобщий сын,
Не может шпагу обнажать без крайней нужды
И расточать слова, слова, слова
Подобно деятелям пропаганды
Кто знает меру одаренности его
Тот вправе подстрекать его являясь
Ему в обличии его отца и жертвы
И фабулу навязывать ему
И устрашать его трагической судьбой
И окликать его во мраке ночи
Вот для кого гуляет призрак по Европе
И по стенам твердыни Эльсинора
Язык, его усыновивший призрак
В любом обличии ему являться вправе
Для подстрекательства на родовую месть
***
Как некий плотник сплачивает плоть –
Сколачивает плот для переправы
Через стремнины времени - затем что
Помимо целостности человека
Двудольной плотской и духовной в мире
Есть только времени свободная стихия
Она – то самое глумленье века
Несущая в своем колючем ветре
Кусающийся воздух, полный стрел
Отравленных анчаром и камней
Пращей судьбы. Оно – свободная стихия
Приветливого моря – катит волны
И блещет гордою красой напропалую
Кому и как столкнуться с ним придется
В континуумы времени нырнуть
Нам не дано, наверно, выбирать самим
С какой скалы в какую глубину нырнуть
Погода тоже очень своенравна
To be or not to be – что нам с тобой
В таких вопросах? Thatis the question!
Краеугольный камень преткновений
To be or not to be – убийственный тебе
Вопрос в твоем убыстренном безмерно
Развитии, и обостренный в бедстве
***
Отчасти сгусток типографской краски
Отчасти звуки означая на театре
Он сам признался, что она ему никто
Когда такая яркая внезапность
Растроганность ее судьбою иль речами
И возбуждением актера обнаружили
Тысячелетнюю трансляцию страстей
От самой Трои и Гекубы до толпы
В театре «Глобус» и потом и до потомков
Трансляция сочувствий, состраданий
При виде Трои разоряемой врагами
***
Когда б мне муза от Шекспира отщипнула
Немного гениальности, его , на пользу нам
Перо мерцательных звукосложений-
Я стал бы лебедем на ладожском приволье
Ни как поэт лирический, ни как
Философ профессиональный
Рифм очень мало у него. Метафоры
Как всякие сравнения, хромают
Метафоры Шекспира неуклюжи
Оригинальничая часто через меру
А кое-где в такой натурализм впадая
На сотни лет опережая вкусы
***
Как ловко разберется Фортинбрас
В тех ситуациях, где нужен глаз да глаз
На берег гулкий выбегает Гамлет
Еще не скоро все придет к развязке
Ему навстречу рукоплещут волны
Игра не кончена . На гривах волн игриво
Виляют блики солнечного света
Плюются ветры, отрывая брызги
Их пенные вершины – как войска
Ему союзного царя морского – чайки
Кричат отчаянно, кружатся как чаинки
В глубоко синей чашке поднебесья
А эти белопенные плюмажи
Поверх бурунных скал надетые – на шлемах
Неистово воинственного войска
Ему навстречу море шлёт в поддержку
Разбрасывая по ветру знамена
Превозмогает Гамлет гомон голосов
Ему сулящих смерть, бесславье, сон
***
Офелия, о нимфа, с кем в обнимку
Проводишь дни теперь в потустороннем
А потому весьма литературном
Существовании. Весь ад порнографичен
И речь ее без всякого намека
На грубую жестокость обнажает
Такую подноготную ее
***
Узнал ли он действительно отца
Отца ли он встречал ужасной ночью
На эспланаде замка в Эльсиноре
Он стать не хочет жертвой провокаций
Смысл происшедшего мы догоняем
Готовый ускользнуть глубинный смысл
Как если б после исполненья мести
Надеялся он по законам чести
Отцу отсудят место в небесах!
Отлично роет старый крот , - воскликнул Гамлет
Вслед уходящему в чистилище отцу
Не чуждый юмора, ошеломленный принц
Кричит: отлично роет крот
Светлеет небо и петух пропел
Карл Маркс четырежды цитировал Шекспира
В различных сочинениях о том, что
Как юный Гамлет не терялся и острил, вот где
И набрался задора Карл Маркс
Другой в Европе бродит призрак как в Эребе
Не вечный жид еврейский подорожник
А всей истории душеприказчик, Маркс
Клио история скликает тени
***
Есть у Шекспира персонажи из числа
Воображения лишенных – Лир и Глостер
В беспечной слепоте, как часто все мы
Две дочери – Регана с Гонерильей,
Так точно слепы, как другие люди к ним
Пророчествуют даже шут и Кент
Не видя дальше собственного носа
В грядущем не дано им различить
...В Европе нынче словно в Эльсиноре
Неладно что-то, празднично не в меру
И чья-то неочищенная совесть
Здесь подвергалась обмолоту божьим гневом
(А шелуха – полова, мусор) дожигались
В нагроможденье праведного дела
***
Все дело в том, что Гамлет экстраверт
Очам его души открыт весь мир
Как некий изумительный театр
И этим был Шекспиром остранен
Он тот, кто страшной бездны на краю
Испытывает не шальной азарт
Но обостренье поэтического чувства
Как шпага, изощренный интеллект
Бряцает и звенит струной струной смертельной
***
Шекспир шагает в ширину строки
По пятистопным ямбам, по слогам –
Бегут догадки как охотничьи собаки
У комментаторов и звонко лают
Огромный голос Гамлета гремит
Под занавес с усталым торжеством
Так по стопам истории ступать
Откуда к нам никто не возвращался
В то так сказать небытие, которым
Зовется нечто столь зловещее, что мы
Готовы в здешней жизни все стерпеть
Но не спешить от нам знакомых бедствий
К неведомым совсем
***
Опасливо описывает Яго
Чудовище двуспинное, фигуру
В соитье образуемую страстью
Мужчину с женщиной в единый узел
Двуспинное чудовище – пример
Был Яго вычитан наверно у Платона
От Диотимы и до Дездемоны
Описанное – миф об андрогине
В диалоге «Пир
***
Прошелестел тяжелый занавес, Шекспир
Опять в могиле. Да еще в спектакле
Отважной страже в Эльсиноре и сыновней
Тревоге Гамлета – никак не уловить
Его всегдашнее присутствие на сцене
Дух, как его никто не знает в жизни
В которой правит всем строжайший этикет
Причинности – в которой в свой черед
Имеют всякое добро и злоба дневи
Насущный дух в сцепленье обстоятельств,
Преобразит твое воображенье
В универсального актера, не чтеца
Воображенье-водолаз пойдет на дно искать
Твоих утопленниц Офелий
Ты будешь сам перед собой на сцене
Настолько in statu nascendi обнажен
Как этот Макбет у Шекспира повторяет
Что я такое сделал им?
Огромный зал в глаза ему рычит
Хромая, Ричард Третий за кулисы
Оскалясь отступает и кричит
Офелия играет вероломство
Едва заснешь – и в уши яд зальют
Что у Шекспира означает способ
Как бы аллегорический прием убийства
***
«Быть или же не быть» - вопрос не в том
Что больше нравится, а в том, насколько
Свободен выбор быть или не быть
Не в том, что было благородней или
Достойней, легче и приятнее, а в том,
Имеем ли мы выбор из жизневорота
Наружу вырваться и оборвать
Свое участие в пищеваренье
В котором самопожирание Вселенной
Вершится. Гастрономия и пафос
Свободны ль, став причастны Бытию
Свободны ль мы ?
Пределы есть свободе, несвободе
И колебаньям между ними. Гамлет
Находит безусловную границу
Свободы сущего. Того, что бытию
Уже причастно. Не дано ему свободы
Не быть совсем.
И демокритовский детерминизм
Лишь обобщает сей режим на все другие
Определения вещей
***
Таинственное зеркало Шекспира
Откуда что берется в нем – бог знает
Не каждому в нем зеркало дерзит
И на вопрос, кто в мире всех белее
Навстречу страху отрастают космы
И волосы встают внезапно дыбом
Глаза от ужаса наружу лезут
По всей литературе Шекспирологии
Знаток Платона у Шекспира расшивает
Хитросплетенья текстов роковых
Искусно тканных мыслей, много раз
Раскроенных для новых королевских
Одежд великолепных , театральных
***
Отец для нас как призрак прежней славы
Тень всемогущества в котором он сперва
Нам представлялся до поры взросленья
Нам Ницше сообщит , что Бог убит
Как Датский Гамлет – и от самой детской
Идеи о единстве Бытия
Мы держим в памяти свое сыновство
И сызнова себя осознаем
Наследниками сказочной Вселенной
Мы – дети Божьи, но убит Отец
Мистифицированы похороны божьи
А мать-Материя – во власти Самозванца
Мы все подобно Гамлету бездомны
И бродит призрак нашего Отца
Чуждаясь всякого общенья с остальным
Ему когда-то подчинявшимся народом
Совсем недавно раболепным перед ним
По всем террасам мирового Эльсинора
***
В каминной каменной утробе пламя
Живет своей тревожной суматохой
Камин как череп огненного мозга
Алтарь огнепоклонников наивных
Ау, мой Йорик
Вот он каков , шекспировский театр
***
Среди садов, в которых чудища и звери
На фоне гобелена как в лесу
Тела прелестных нимф расцвечивают нимбы
Загара и одежд тревожной гаммой красок
Их коллективный ореол – и к ним
Нисходит нежная Весна от Ботичелли
В прозрачную одежду – наготу
Душа уже просвечивает ясно
Под ней одна душа, ничто другое
Из-под нее просвечивает только
Душа девическая – ничего
Помимо нежности нельзя себе представить
***
Здесь у черты последней, подле края
Черней, чем ты себе представить можешь
У края бытия, где плача, но играя
Того слепого бытия, где
По заданным сценариям из рая
Изведенных изгнанников
Так, после из Египта изведенные
Мы сами как бродячие сюжеты
Живем, навешанные на скелеты
Характеров своих, невидимых себе
Как персонажи из классических сюжетов
И жизнь вокруг – что некий водоем
Как зеркало вмещает нашу вечность
Перстами легкими как сон листая
Увековечивая и мгновенье
И все его тончайшие детали
Летальной участи не уступая им
Зовется это жизнью. Этажами
Встают воспоминанья. Целый город
Характеров, согретых
Взаимным обладанием – и где-то
Однажды обретенным бытием
А жизнь вокруг – зеркальный водоем
***
Своей способностью впасть в сопереживанье
Как в соучастие высоким судьбам
Отмеченным вниманием богов
Такая гордость поднимает дух
Столь низко падший, что ничто уже
Вне стен театра не поднимет с четверенек
Случалось самому переживать
Мир в целом принимая за театр
Со всей серьезностью метаморфозы
Любые допускающий
Театр, себя преобразующий на время то в Верону
То в Грецию с Афинами времен
Тезея и царицы Ипполиты
Не то чтобы Вероны – всей Европе
Подмостки лондонские подставляя
С неистовыми распрями, с юродством
Опять одна из внучек Мельпомены
Мало-по-малу обретает славу
***
Совсем в философах, тасующих тома
Подвергнется Рекламные проспекты для пространств
На вкус и выбор у Толстых или Фальстафов
К Шекспиру нет и быть не может уваженья
На Бога, благодать и на семью клевещет он
***
Традиционное уподобленье Смерти Сну
Шекспир шикарно вывернул изнанкой
Привычный образ Смерти в виде Сна теснит сознанье
Смерть представляется преображеньем
Вне переходов, а не состояньем
Точнее – смерть как переход – не состоянье
Смерть – прохожденье мимо состояний
Едва ль доступных нашим восприятьям
Как переход от одного из наваждений
К другой системе ценностных иллюзий
Такое страшное размежеванье с прошлым
Ты там не будешь даже спрошен ни о чем
***
Летит косой штриховкой мимо окон
Все тот же снег, все также бел как в день
Как в день, когда король датчан убил Норвега
В тот день, когда Шотландская Мария
Мария Стюарт у одра больного мужа
Ждала, чтоб смерть его – ее освободила
Избавила обоих друг от друга
***
Макбет погибнет, ставши суеверным
В любой случайности пред-ознаменованье
Ему теперь для страшных подозрений
Намеки шлет ему стихийная природа
Которой подчинился он, утратив
Приверженность добру и чувству чести
***
Что быть или не быть? Как знать или не знать
Между собой различны. Новизной
Небытие с изнанки бытия
Грозит нам смерть. Что может быть страшней
Оцепенелости и безразличья
Нас цепенящий ужас – побуждает
Лишь к промедлениям. Тем легче нам
Решенья подменяя размышленьем
Оттягивать развязку в новизну
***
Как это странно вспомнить о себе, что молод был, вертляв
Как странно вспоминать теперь, как будто б это он
Так молод, юн, вертляв и ловок на подмостках
Вертелся, суетился и старался
Актерски вдосталь заработать, но в артисты
Втереться все ж не удалось – и он остался
Литературным консультантом так сказать
Репертуарной части – сочинитель
Шекспир имел успех, теперь необъяснимый
Такие ли соперничали перья до Шекспира
С самим Марло.
***
И Гамлет удаляется на время
Таща несостоявшегося тестя
Весьма небрежно за ноги – туда
Где по его небрежным/шутливым завереньям
Собрался тестя чествовать особый
Симпозиум ученейших червей
***
Одним ударом опрокинуться за борт
Забот и бедствий – в голубую бездну
Утопленником этой тишины
Заоблачной. Когда грохочет гром
Там в глубине такой подножный хруст
Как гравий крошится – и под стопой
Уйти, удрать, оставить им один
Усталый труп, приманку и муляж
Мишень для злобы, ставши тотчас
Страшилищем, укором, молчаливым
Свидетелем
***
Все это тяга угнетенной твари
К небытию. Стремленье примирить
Свои желания в небытии
Поскольку бытие – сплошной конфликт
В желаньях наших. Быть или не быть
Вопрос желаний, а не доказательств
И не свидетельств или откровений
Уже бедняга Гамлет не дерзает
Спросить у Бога: тот ему фантом
Он кроме страха к Богу чувств иных
Совсем не знает
***
Как неприкаянных самоубийц
Вдруг окликают старые привычки
К невинным радостям существованья
И вызываются макбетовские ведьмы
В дела мешаться без особых целей
Забавы ради подстрекать на вздоры
Уже без памяти о том, что должный смысл
Имеет у действительно живых
***
К Шексне наш поезд приближался, и Шекспир
Дремал в моем вагонном изголовье
Изголодавшись по живому чтенью
Я взял с собой опять его, Шекспира
Спиралью вьется над Шекспиром Божий Дух
Все сотворивший безначальный
Горящих звезд лучистые кресты
Оспаривают простоту креста
Лучи смежаются в пучки крестообразно
Сияют звезды и гудит орган зимы
Над галактической гармонией вселенной
***
Как быть тому, кто уместиться не умеет
Ни там – ни здесь, ни до ни после – сразу
Не совмещая вместе взятых категорий
Объятых мыслью все же не хватает
Недостает душе, и вот она уже
Поверх времен и всяческих пространств
В сверх-Бытии лежит себе как дева
Наружу собственной эпохи выпирая
Как разве трупы могут выпирать
Из-под воды – когда они всплывают
Из обрамленья собственных времен
Как завихренье времени – твой образ
В переживаньях помнящих тебя
Из общего течения событий
Внезапно вырвет многие событья
Совместно пережитые с тобой...
....Ах, снявший голову, об остальном не плачьте...
***
