ЮРИЙ ДИНАБУРГ.
ПРЯМОХОЖДЕНИЕ МУЗЫКИ
Снег ходит в белых тапочках у нас и
все идет
На триумфалостной на площади в
Москве идут имперцы с красным перцем
Душа сверкает сквозь материальный
Туман привычный обволакивать ее
Отчетливо пластические формы
Лишь голый голос без лица ее и тела
Бесконтурный бредет сквозь темноту
В своей среде мемориальной
Бредет среди других фигур фиоритурных
Слегка расцвеченных сопрано и контральто
Невольничьих плавучих голосов
При выводе Орфеем Эвридики
Кто удивился бы, когда бы вывел он
Оттуда не одну, а много их в различных вариантах
Из темных недр Подземных царств, из подсознанья,
Как Пруст извел свою беглянку Альбертину
***
В наш век жужжанье мух, гуденье в ульях
Пчелиным роем образуемые хоры
Вполне за музыкальные шедевры
Сойдут в наш век не то еще возможно
На то и горних ангелов полет
И прозябанью дольней лозы внемлет
Способный вслушаться прилежно
***
( ТУСОВКА ПРИЗРАКОВ НА КРОВЕЛЬНОМ ЖЕЛЕЗЕ)
***
И почему не мучат Моцарта морщины
На лбу Сальери ! Экстремист Сальери устремит
Все помыслы
На те внеэстетические темы
На тот этический аспект искусства
На те моральные его проблемы
Его застрелит, если не отравит
Все время говоривший о своей
Любви к искусству, о совсем
Он свесил голову на грудь и от виска
Отвисший локон пал ему на лоб
И смотрит он как та сова Минервы
Летящая выклевывать глаза
В зеркальном мираже самопознаний
Глазами барсовыми светят, Моцарт
Подобно Мцыри, умирает церемонно Zartlich
O hubsch und Zartlich wie du bist, mein armes Kind
Was hat getahn?
***
С пристрастием допрашивает бога
Живой детектор лжи, огромный аппарат
Из музыкальных инструментов
Заоблачные массы философий
Для интеллектуального снобизма
Способны конденсироваться в музыку
В концерт для скрипки и оркестра –
Целый том поповской прозы Гегеля
Способен всю свою логическую суть
Отдать концерту Моцарта
***
Южанин юный с темпераментом южанским
Прижился даже у безбожных парижан
Бетховен впрочем не сумел очистить
Себя от сих красноречивых громов
От риторических басов Роняет гром
Кимвал бряцающий в риторике страданья
Знакомствуя со всеми языками
От ангелов занесенными к нам
О том, что знающий все языки
Любым из слов владеет, но любви
Не ведая, спасения лишён
***
ПРЯМОХОЖДЕНЬЕ МУЗЫКАЛЬНЫХ ТЕМ)
***
Я не писал еще такого раньше
Мельчайший звук, что луч, уходит в космос
И это в оркестровой яме неба
Под воркованье звезд ходили ямбом мысли
Струями музыки витали тени
Настраивая звучные созвездья
В душе тревожно как перед спектаклем
Таинственно и чудно стройны струны
И все такое, чтобы музыка читалась
Проезжими как из открытой партитуры
Когда-то пережитых в нас концертов
Еще звучавшие над нами и внутри нас
Чтоб музыка читалась мимоходом
Как из развернутой пространством партитуры
Осенним днем среди густого листопада
Деревья дирижируют погоде, лес гудит
Немного погодя проходит Гоголь
В потемках человеческой души
И партитуры птичьих стай
Летят, опережая оперенье
Жар-птицы музыки – летят, теряя звук за звуком
Неистовая стая радужных пернатых
***
Рука Моцарта царственно щедра
Святых даров нам раздает в причастье
По капелькам стучащимся в стекло
***
( ГРОМОХОЖДЕНИЕ У НАС ПО КРЫШАМ)
***
Здесь не над музыкой, а над душой совершается суд
Словлено слово в силок и трепещет в строке соловьиной
Тайным судилищем сделан концерт – не процесс уголовный
Звукам как членам семьи Уголино и сердцу кошмар уготован
***
Не просто избалованному слуху
А духу, укрощенному в себе
Познав сквозь нас им сотворенный мир
Творец ушел с концерта, предоставив
Нам, публике, доигрывать, играть
Опробованьем разных инструментов
Разбросанных в природе в виде разных
Растительных и зверских организмов
Животных то есть, подвижных систем
Затем, что музыка – известный провокатор
К метаморфозам – нам изобретать
Здесь нечего
***
Над нами сводит своды как ладони
Высокий свод готический, как будто
Из пальцев вместе сложенных ладоней
В единой полу-раковине свода
Воображенье жемчуг резонанса
Тот жемчуг акустической игры
***
Как тишина в сопровождении дождя и ветра
Втроем настраивают тишину
Квартет для тишины, дождя и ветра в парке
(У парка собственная партия в квартете
С дождем и тишиной и ветром.
Виолончель и что-нибудь еще
Вступают в строй оркестра ускоряя
Движение вниманья по пространству
Расталкивая струнные и флейты
Пусть композиторы нам пишут тишину
Пускай опустошают тишину
Я был бы композитором-ташистом
С предельной беглостью касаясь тем различных
Определенных кем-либо уже
Пестрил бы партитуры так и этак
И потрошил бы как ташист себя
Верней, чем самураи потрошат
Живот вывертывая наизнанку
Касаясь тут и там воображения
Смеша и мельтеша пятнистой тишиной
***
Расставим ноты как-нибудь подальше
Создав условия для медленного чтенья
Прослеживаешь в каждой партитуре
Орнаментальный так сказать эффект
В соотнесениях фигур и фона
Пятилинейно разграфленных подпространств
Предвосхищаемого звукоряда
Переживанье виртуальных звуков
В сознанье – расстояньем наделенных
***
Когда у нас в камине
Трио музыки, мороза и огня
Взымает дань с живой души влюбленной
Все музы ведьмам уподобились в гуденье
Когда проходит зачисленье в полуведьм
***
(ПРЯМОХОЖДЕНИЕ ФАУСТА И МЕФИСТОФЕЛЯ
В ТЕМНОТЕ ВАЛЬПУРГИЕВОЙ НОЧИ)
***
а музыка – игра
И можно было бы ее себе представить
Держа как руку дирижера в кружевах
В манжетах розоватых – дирижёр
Как капитан старается сдержать
В повиновении все контрапункты бунта
Так обнаружив бунты на борту
И корабельный экипаж зажат
В руке, облагороженной манжетой
Той самой розоватой, из Брабанта
Сквозь бунт и бурю проведет его
В зажатом обстоятельствами мире
***
Какое джазовое наважденье
Орфей Двадцатого столетья – кто он
Из бездны ужасов Орфей выводит джаз
Его возлюбленная Эвридика
Вернулась в обозримые пространства
***
Летейскую эпоху пустословья
Пересекай в молчании и слушай
И слушай только плеск тяжелых волн
Забавным кажется – забвенья избежав
Достигнуть местностей за Летой вроде тех
Залетных ласточек от Мандельштама
Оттуда – озираясь даже Данте
Горацию презрительный шлет взгляд
***
Во всю Вселенную такие чудеса
Как музыка глубокого раздумья
Чье ожиданье в дождевом концерте ?
А белой музыкой на нас нисходит снег
И нежность
В зеркальной пустоте соотражений
Почти неуловимого для зренья
Дерзанья мысленного – умереть
***
Слетают стаи стрел остросердечных
На них как наконечники – сердца
В амурно-лировой игре - охоте
Бубноволицые вторгаются валеты
Такое оперное оперенье
Трагическим сюжетам придает
Нарядность наготы дикарской
Из разноцветного пера
Душа играет радостями плоти
И подражает ей судьба в своей игре
Но эвменидами умученные музы
Уже молчат и мусорные ветры
Скребут пространства шорохом сухим
Потрескиваньем веток, в экивоках
Расходятся на стороны тропинки
К тропическим лесам
***
В конце концерта – церковь, цирк и центр
Большого города сошлись в одном лице
И вот на звуковой костер концерта
Восходишь в это звуковое пламя
Как Муций Сцевола – любой раздор стерпеть
Пережигая омертвелый грех
Дождь молотит по клавишам, по крышам
Семь четвергов в неделю в Петербурге.
***
Сегодня снег как некий белый шум
Ведет метель подвыпившей старухой
На шум наслаивает ветер тишину
Как будто лист Вселенской партитуры
Перевернулся сам собой и вот пробел
В Глобальной тишине перед тобой
Как мед размазывай музыку по губам
***
Из царства Моцарта в объятия Цирцей
Как церковь – музыка - Цирцея – лицедейка
И музицирует церковная Цирцея
Мерцает морок-цирк, в котором
Царили чары музыки
***
Алгебраические группы образуют
Согласно интуиции Сальери
Алгебраичность или симметрию
Конфуцианства , дух чистописаний
Перекликается со скрипами железа
С хрустеньем скал и скрежетом скрижалей
***
Ты занял место древнего героя
В него нельзя не верить, вовлекаясь
В ихтионическую карусель
Антиномических переключений мысли
С мельканьем звезд и солнц в твоих глазах
И только Ихтион за Стиксом не стихает
По всей Европе сеет мелкий снег
***
В концертном зале триумфальной аркой
В Концертный зал въезжает Древний Рим
Рукоплесканьями широкая арена
Приветствует триумф и чью-то смерть
Жестокость гладиаторских боев
Тяжелые работы инструментов
Гребущих дружно каторжных галер
Терзанье струн да истязанье труб
Под градом дротиков и стрел
На острие виолончельных партий
На дротики скрипичных восклицаний
***
Где тигр себе растягивает тело
Как черно-красную гармонь играя
Разнообразными ладами гнева
В игре воображенья Блейка
Да на прославленной Есениным тальянке
Кота тигрового в гармонь преобразив
Хотя и на фига попу гармонь
***
Ребенок по началу как Прокруст
Естество-испытатель, а потом
Палач и мировоспитатель, истязатель
Терзает кошек и котов, на никотине
Катает сам себя усаживая в санки
Салазки для такой савраски – рассказать
О том не мыслимо тому, кто сам не мог
Как парни деревенские гармошки
Растягивая полосатых кошек
Для извлечений из мелодий чувств
С мяуканьем и скрипом на мотив
Не смазанных уключин
Кошачий визг гармоник по ночам
На протяженье всей России наседает
Мне на воображение опять
***
В окно врывается похабный голос
Шерсть на носу и всякое такое
Разумный голый голос наглеца
Как всенародный фаллос голосует
Нагой врывается, четвероногим, наглым
Воображение исходит рвотой
Его блевотный голос из болот
Косматый голый голос гоготал
В окно врывался голос волосатый
Густой, шершавый – en cherchant des femmes
***
Во всей подлунной самый странный строй
И арфы-лучники, стрелки острейших звуков
Серебряными стрелами разят
Нас прямо в сердце – через чуткий слух
Подобны ахиллесовой пяте сердца людские
От стрел таких смертельно уязвимы
Мы сплошь испятнаны как лунным светом сад
Пятнистое тенистое пространство
Истоптанное музами , луной пронизанное дремлет
Как будто где-то лучники в строю на лунном поле
Как в царство черного Эреба держат путь
***
Пространство разлиновано как арфа
Или как нотный стан – струнами проводов
На самом донце в куполе небес
В купели звезд, где плещутся лучи
Рисует шепот монотонный
Какую музыку разыгрывают в иглах
Своих лучей, в своих лучах, о чем-то
Летят - гудят как ангелы аэрофлота
К одутловатым облакам влекомы
***
Мы в церкви Моцарта чертя за сводом свод
В мечтательном мерцании сердец
Подобны трепету огней ночных свечей
По незнакомым переходам дома
Мы в церкви Моцарта прослеживаем своды
В мечтательно мерцающей среде
О чародей мой Вольфганг Амедей
Моцарт нежнейший
О Моцарт мой, когда ж не до тебя мне
***
Музыка языком заоблачных призывов
Святой Цицилии за клавесином
Мадонны с лютней или мандолиной
Врачует сердце и над ним воркует
Как голуби воркуют над Европой
Врачуют сон ее голубоглазый
Врачует бред ее предсмертный ворон
Бывает, что и вороны воркуют
Железным карканьем перемежая темы
По перепуганной клавиатуре скачут
Копытами серебряных Пегасов
Какой бы смысл имела б вся игра
Беспроигрышно-безадресная, сон
Нивесть кого о ком – о чем?
***
Орган подобен адовым вратам: за ним рычанье
Наружу вырываются из Ада
Орган сегодня в адские врата преображен
И загнан за его блестящую ограду
В осаду гневный грех посажен за орган
Грех этим стоном органисту отвечает
***
(ПРЯМОХОЖДЕНИЕ ПОЛЗУЧИХ ГАДОВ)
***
Благодаря Христу остался Ирод
В истории – не так ли, господа?
В царях Востока он отнюдь еще не худший
Благодаря тому, что в царствие его
Пошло сплошное переосмысленье
Традиционных от пророков формул
Всего, что с именем Мессии осмыслялось
Переосмыслилось из велико-державных
В моральные мечтания сперва
Потом в эстетику претерпеванья
Истории как собственной судьбы
В конечном счете благостной, хотя
Не легкой, невеселой, господа!
***
Когда бы музыка воистину была для них
Для них одной и тою же любовью
Их желобов жестяных водостоков
Из просто скрипа жалюзи, из жерновов
Жующих время и пространство по дорогам
При помощи колесных экипажей
В колесных механизмов самых разных
Придуманных для наших переездов
К перемещеньям приспособленных –
Нас отовсюду музыка зовет
В ней окликают нас достойнейшие чувства
Свободные обычно ото всех
Свирепых обертонов или шумов
Порочных, грешных, злобных
***
В старых традициях всех инквизиций нас будут сначала
пытать истязаньем
Всех инструментов в оркестре – идет насыщенье пространства и времени воплями
множества духов
Призраки звуки заводят вокруг хороводы
бесовски веселые пляски
Корчится каждый из них или только дурачатся звуки
В пестрых трико
Татуированный контоминацией сопровождением скрипок
Голому женскому голосу уподобляясь из виолончели
Души чистилища горькая жалоба
Здесь перекрестный допрос оркестрантам и нам и самим
Из партитур исторгаемым душам чистилища
Все начинается здесь с истязанья самих инструментов
В пыточных этих орудьях – модели души человека
Их мазохизм здесь послужит решенью задачи – терзать состраданьем
Спелую душу трясти как жену или дерево грушу
Музыка в тот умозрительный сад уводящая нас в умолчанья
В благоухания звуков стоит после их замиранья
В синэстетическом этом саду я сойду к омовеньям
Собственной сущности мирно меня ожидающей годы , в теченье которых
Был я всего только средством, в котором она возбуждала
Отклики миру
Музыка, нас уводящая в тот умозрительный сад, где растут
Пышные гроздья цветущих идей да теорий
В синэстетическом этом саду одновременно ярко и остро
Воспринимаются мысли абстрактные, страхи на ветках торчащие ярко
Я перейду к омовеньям в музыке этой текучей, прозрачной и звонкой
Собственной сущности (сердцем она в просторечье зовется)
Сердце в холодных глубинах – в пустой тишине, так зеркально удвоившей мир
Но пребывает она, тишина, отраженьем ближайших созвучий
Тех, что растили цветами в подарок Нарциссам – принцесс разумея под ними
***
Дремлет чуткий, как Тютчев, камыш
Поскользнувшись на гладкой поверхности неба
Низвергается ветер под обликом музыки к нам
Ветер музыки вертится, падая с неба на нас как цветы листопада
Тростником Паскаль называет камыш, переводу библейскому вторя
Этот самый тростник у Паскаля, насколько я знаю
Из библейских псалмов – от царя-псалмопевца Давида
***
Гиперкоммуникозом должна называться болезнь
От которой не мрут непосредственно сразу и полностью
Я не хочу чтоб хаос приближался
Мной был построен столь уютный мир
Построен город, дом воздвигнут в нем
И дух настроен на боренье с ветром
Или огнем, не говоря об остальных
Моих стихиях
Еще томит толпу хмельной удой безумных звуков
Из разных труб надоенных, из воплей
Нащипанных со струн нервических красоток
С визгливых скрипок и гитар или гитан гортанных
В гортанных стонах контрабасов как отрыжка
Звенящей меди гнусные дисканты
Упрямо заняты доеньем слез
***
Особый струнный остов инструмента
Таких, как арфы или клавесины
Навешают на уши суеты
Хрустально-ломких звуков леденцов
Скрипач вычерчивает петли тут и там
Наматывает петли звуковые
Разбрасывает петли со смычка
Смычком как спицей для вязанья звуков
Навязывает воздух вездесущий
***
Позвольте это мне назвать музыкой
Душа бежит по каменным ступеням
Как по клавиатуре инструмента
Как бы по клавишам бежит девчонка к морю
Разжалобит она меня, сбежав
Душа бежит по звонким ступеням
Бежит по лестничному резонансу
И возвращается с оглядкой через эхо
Себя рассматривая в резонансе как в зеркале
Какие звонкие, однако, камни
Положены в основы этих стен
Душа-прелестница по лестницам музыки
С утра до вечера танцует что-то
Беспечно вытанцовывает что-то
Душа играет радостями плоти
И подражает ей судьба в своей игре
Везде тяжелозвонкое скаканье
С ума сошедшего фортепиано
Сама себя по клавишам колотит
Фотиссимо шального пианиста
В импровизациях на собственных безумьях
По перепуганной клавиатуре
Несется перепуганный пегас
***
Сквозь адский холод, ужас наводящий
О чем еще танцуют эти ведьмы
Терзающие воздух завываньем
Сквозь перекличку разных инструментов
Как будто бездна прободала твердь
Сей джаз дождался дождевого дребезжанья
Подобья джаз-сопровожденья
***
Орган – не то амбар, не то ангар
Для звукоангелов и психогромов
На психодроме возникают грозы
Ворочаются в черных тучах грозы
Дерутся розовые зори в небе
Как бы в подкупольных пространствах храмов
Как будто ангелы сдирают пленку кожи
Голубоватой – и под ней пространство
Как таковое начинает кровоточить
Орган вульгарностей не допускает
***
Не только костюмерия, но все
Сценографическое мастерство
Времен Моцарта или даже Глюка
Держалось на способностях оркестра
Интерпретировать, драпировать
И декорировать не только тело
Мужчины или женщины, но также
И в целом ситуацию – ансамбль
Пространства-времени, единство обстоятельств
Не розно мыслимых, как если бы они
Различным театральным механизмам
Как разным режиссерам подчинялись
Поэзию преображали силой
Во все богатство тканей звуковых
***
Но это в музыку ворвались воробьи
***
Коварство и любовь всегда вот так
Друг с другом об руку бредут
Он извлекает музыку из бездны
Как милую утопленницу
Но при попытке видеть воплощенье
Многозвучащую он бездну озирает
Испуганно. И замирает где-то
За бесконечностью мелькнувшая душа
***
Снежинки или капельки. Дождит
В глубокий двор-колодец и гудит
Его пространство как великий резонатор
Отличный музыкальный синтезатор
Мой двор преобразует дождепад
В неистощимый музыкальный кладезь
Со дна его идет упорный плеск
***
Слоги как звоны и звенья прозрачного слова
Звонолюбивые речи
О Парсифале, о свисте стрелы на излете
Птицеубийцы под масками-клювами в лицах
Рыцари с озера
***
В Варшаве, листья вороша, Шопена
Напоминает даже ветер-шалопай
***
Дизайн старинных музыкальных инструментов
От женских форм перенимал текучесть
Затейливую кривизну фигур
Подобно белому блаженству в джинсах
Засунутому в тесную истому
***
Итак, пока карминный свет заката
Стекает по камням
Итак, привет вам, девяти каменам,
На каменных высотах Пиерии
Над всеми ветрами и над громами
Как во враждебном небе заблудившись
***
Музыковатая в недрах слышня раздается
Музыковатое что-то звучит из пустого
Музыковатая где-то идет суета
Музыковатое что-то творится в небесном пространстве
И в подземельях земных, удивительно гулких
Мужиковатые бесы танцуют у них, антиподов
Не попрошайничай – из пустоты
Сплошного шума шарить будешь ты
В шороховатых шорохах Вселенной
Пускай настанет соло тишины
Пусть будет только соло тишины
Ей безо всяких акомпаниментов
Настанет наконец такая пауза
Насыщенная информационно
Та благородная изнанка шумов
И даже музыке нужна изнанка
Фактура абсолютной тишины
Неблаговидная изнанка всяких дел
Мильярды бит в секунду – это норма
Без аккомпаниментов – тишина
Всегда особенно нег-энтропийна
По миллиарду бит в секунду из себя
Ты принимаешь с наступленьем тишины
Подобно митингу глухонемых в разгуле
Деревья машут издали друг другу
Как обезумевшие дирижеры – вразнобой
Глухонемая музыка деревьев
Неистовый концерт глухонемых
В такой вот коллективной пантомиме
Сад – дриадический балет Лаокоон
Сам дирижирует себе и всем вокруг
Весь сад в одном зеленом балахоне
Музыка эта как заика динамична
Жестикулирует во всем кордебалете
Своих дриад – они Лаокоону
Переживания свои передают
В той турбулентности душевного смятенья
Приходится переживать мотивы бури чувств
Достойные Бетховена, пожалуй
***
Погоды нынче таковы, погоды
Идут дожди, как ни проснешься утром
Становится болтливей тишина
В ней как бы образуется протечка
Просеивает шорохи дождя
И оставляет при себе, в себе
Все крупное и важное в звучаньях
В ней как бы образуется протечка
Воспоминаний мелких и тревог
Дожди, дождянки, дожденицы дожидались
Всегда с готовым лепетаньем
Воды плесканьем за окном и стуком
По кровле крупных капель
Я помешался может быть меня
Теперь касается все во Вселенной
Все надо мной повисло повсеместно
Гудят соборно трубы водостоков
***
И даже музыкальный натюрморт
Нам преподносят голоса эпохи
Зловещий натюрморт из инструментов
Вторженье в музыку синэстезии
И синментальности, сининтеллектуальной
Дает синмузыкальный натюрморт
Как оркестровое саморазоблаченье
На оркестровой вакханалии , которой имя джаз
***
Мученье музыки – невоплощенность
Как и у черта: мучится весь мир
Весь мир Абстрактных сущностей страдает
От недостатка суверенных качеств
И звуки музыки завидуют вещам
***
(ГРОМОХОЖДЕНЬЕ ГУЛЛИВЕРОВ В ПЕТЕРБУРГЕ)
***
